MoonLight-moon

"Мой листок..."

… Цепляется за другие, летит и летит вдаль. А скучно с ней - вроде и давно все о ней известно, и близко она, а все равно, в определенный час, тащи тень своих лесов и навещай каждую ее частичку.
Ах, опять! Даже она оглашается моими спорами с Королевой Цветов. Вот уж где пылкая и несколько вредная особа: она владеет красками, ароматами, рассветами…
Всем, что у меня, простого Хранителя лесов, наоборотное – у меня леса не сверкают зеленью и пестрыми бабочками, а чинно шагают за мною тенью рядами, отпечатываясь на земле грибами, маленькими холодными паутинками, ветерком и опавшими листьями.
И снова они ей мешают! «Я опозорюсь перед своими гостями, если ты придешь! – кричит всегда Королева Цветов, поправляя парик и платье, - Уходи, все устали от тебя!... Ты приносишь одни только уныния и серость!».
И приходиться снова робко пикнуть: «Но моя же очередь!... Людям нужен труд и беспокойство от взгляда на мои листья, иначе они станут дикарями и потеряют вкус к жизни, привыкнув к тому, что твое солнышко с цветочками все дадут им на радужном блюдечке!».
Потом… даже лучше не знать, что происходит: Королева Цветов начинает на меня неистово орать и, вооружившись, всегда бодрым от вечного ее меда, медведем, пчелами и осами, гонится за мною по пятам, загоняя в какую-то впадину неземную и ненебесную!
Да-да, приходится мне там высиживать ее кривляния и торжествующий, кокетливый смех, прижимая к себе дрожащие листики – они тоже не хотят попасть в когтистые лапы лесного лакомки. А у меня бы он спал и собирался с силами; ведь ему мед тоже нелегко достается.
Как просто проходит время Королевы цветов – ранним утром она поднимает птичек; тщательно принаряжается, и, танцуя, подпевая им, начинает сеять цветы и ягоды; звать всех людей забыться под голубым небом и теплыми днями. Вот досада, что у нее целых два круга времени!
Может, из-за этого она так яростно прогоняет меня в мой, один-одинешенький, цикл? Потому она чуть ли не зацарапается коготками лесного кота и пищит, как заяц перед поркой? Нет, это еще и чередуется совсем уж кошмарным явлением ее природы – как только Королева Цветов видит, что ее временному правлению остаются считанные дни, она начинает… подлизываться всеми силами, очень даже липкими и противными мне!
Вот и сейчас, запушив лисьей манерой, больновато ударявшие минуту назад, кулачки; она принимается с унижающе-льстивой походочкой скулить у впадины, тыкаться мне чуть не в лицо напудренным носиком, кукольными губками и глупо строить искусственно хлопающие глазки.
И снова я убегаю от нее, просто в никуда, скитаться. Кажется, я слышу ее жалобное эхо вернуться, поскольку ей уже «самой тяжело усмирять песнями и танцами цветов скучающих людей»? А я не вижу смысла возвращаться, чтобы помогать ей – люди скучают от труда еще быстрее, чем от праздника; от работы они еще быстрее готовы отказаться, чем от гуляния.
Так выходит, я живу и работаю зря? Напрасно встаю с, истошно орущими, петухами; наспех одеваюсь и с утомительной скоростью верного коня-ветра, бегу рассеивать зерна на полях, грибы в лесах, шишки на деревьях… С ног сбиваюсь, чтобы люди отвлеклись хоть в мое время от черно-постоянного веселья и скуки и заглянули под пенек, наклонились и приоткрыли ковер листьев – ведь их ждут мои щедрые подарки!
А им все равно, пусто, что я есть, что меня еще нет, просто принимают, не благодарно почти причем, мою смену с Королевой Цветов! Вот вновь ее эхо, как же не хочется даже смотреть во вспоминания о ней – курносой, фарфоровой хохотушке, совершенно меня не ценящей и играющейся мною!
А я лучше пойду со своими верными друзьями – листиками, деревьями, по свету – в мире еще столько мест, куда я не успел прийти, где меня пусть и немного, но знают и ждут!... Минуя горы и пустыни, в которых – (что, за чушь?) я не должен появляться и работать – не видно дороги; проплывая реки и озера, любуясь дивными, молчаливыми и совсем неприхотливыми их жителями; чувствуя себя своим среди вольных, отважных и крылатых путешественников, восседая на верном, неуставающем коне – ветре, я иду к новым краям!...
И вижу край совершенно дивный – в нем белый-белый пух, холодный на ощупь; бусинки дивных украшений, сотканных из чего-то белого и неимоверно холодного; голубо-белые зеркала… Все дышало таким холодом, что мой, теплейший по сравнению со здешним, ветер робко юркнул ко мне за пазуху. Я оглянулся: листики играли с удивительными животными – средним между собаками, рыбами, птицами и оленями; имеющими пушистые добрые усы и миролюбивые клыки!
Признаться, немного побаивался их и не решался подойти погладить, хотя эти дивные существа тянулись ко мне веселой улыбкой и любопытными глазками. И я, зажмурив глаза, все-таки решился протянуть руку, как услышал: «Не бойтесь, он не укусит!... Вы кто, что привело вас на Север?...»
Я поднял глаза и увидел создание, совершенно простое и незаметное, почти сливающееся, в скромном темном костюме и кепке, с белым пухом; но… говорю – оно красивее напыщенной Королевы, гораздо красивее и теплее, несмотря на царящий холод.
Пока я пытался извлечь из лесов голос, наблюдая за ним, оно тихо и с интересом глянуло в сторону листьев, не решающихся к нему подойти. «Какие дивные творения природы! – с доброй усмешкой сказало прекрасное творение в костюме и погладило мои листья. – У меня, наверное, есть их братья - снежинки!... Пусть поиграют вместе, им же, небось, скучно друг без друга!..»
С таким решением оно мягко позвало рой тех кристально-белых украшений, что уныло кружилось в воздухе. Листья, обрадованные новыми друзьями, с охотой принялись кружиться вместе с ними. А я все искал эхо своего голоса, предательски смутившегося при виде создания в костюме, добросердечно кормящегося животных с усами и клыками. И нашелся же, глупый отголосок: «Кто ты?... Как ты на Севере оказалась?».
Вот ничего же нельзя банальнее этого было спросить! Я уже корил себя за все на свете и вздыхал от того, что, так понравившееся мне своею простотою и живым оптимизмом, творение Севера засмеется надо мною или прогонит. А уши отказывались верить в следующие слова, произнесенные им: « Я – хозяйка Снежного ветра!... Куда ты держишь путь – возьми меня с собою, верю, снег мой нужен где-то вне Севера!...»
И он проводил нас неутихающим гулом ветра и дивным мерцанием в небе. Я с удовольствием уступил свой ветер спутнице, а сам старался изо всех сил привыкнуть к ее – беспрестанно отнимающему каплю сил и клонящему в сон.
Сон, так вот, что милее глупого веселья Королевы Цветов и моих дождливых, наверняка же вводящих в скуку, туч. Он научит тела людей незаметно накапливать мысли и идеи, которые, расслабляя в отдыхе, тем не менее. Решат оставшиеся, поставленные задачи и помогут людям, сделают их счастливее.
И я был бы вечно в неге от этого состояния, уступив свое право правления Хозяйке Снежного Ветра и попросив утихомирить, для нее, власть Королеву Цветов. А она… Ну, как всегда: сопли, взвизги, едва сдерживаемые мною, порывы подраться с гостьей, только соскочившей с моего ветра на землю.
«Ни за что не уступлю правление, никому! – орала, судорожно поправляя парик, швыряя о землю куколки своих великолепных бабочек и вытирая размазанные, по смазливому личику, нюни. – Пусть эта замарашка отправляется к себе!!... Моя власть, я правлю!...». Да еще глазками на меня так поглядывать начинает, того и гляди – полезет прилизываться… Только не это! Я давно заметил, что с веками приоритеты Королевы цветов не меняются, только истерия, самолюбие да попрошайничество ля своих прихотей.
А как они больно ранили нашу гостью, будто… меня ранили. Я никогда не терпел оскорбления, тем более своих близких друзей и потому, прибавив ранение, пронаблюдав, как разъяренная Королева Цветов швыряет высохшими травами в мои листья и белый холодный пух, я твердо изрек: «Не будь жадиной!... Это не красит твое милое личико и цветы!... Отдай ей хоть короткий промежуток времени между твоим и моим правлением, хоть самый маленький!... У тебя и так два круга власти, стыдно стремиться забрать все!...»
«Ни за что!!... – упрямо топала ногой Королева Цветов, отвернувшись от меня. – Пусть катиться к своим льдам!... Ей не место, с ее мерзкими холодными бледностями, среди моих пышных трав!... Пусть убирается назад, еще мне птиц распугает! А если она этого не сделает, я ей, я ей… космы ее повыдергиваю!!... Что стоишь тут, замухрышка?! Захотела прибрать к рукам моего Хранителя лесов?... Не приберешь, прибью, гадюку!!...»
И я шокировано наблюдал, как задрожала Хозяйка Снежного Ветра, пригибаясь к рою снежинок, бледнея и наблюдая рычание моей яростной сожительницы. Вот что она за существо – и так правит больше, а теперь хочет побить гостью; только потому, что та управляет другим; на самом деле, добрее и красивее ее?!
Я не позволю ей сделать это! Так твердо и бесповоротно приказал, убедившись давно в подлом, эгоистичном нраве своей сожительницы - и тень лесов позади меня грозно зашелестела и стала ограждать Хозяйку Снежного Ветра листьями, шишками и колючками.
«Довольно!... Как ты посмел?! Хватит!! – запищала Королева Цветов, растерянно закрывая руками кукольное личико от колючек и шишек – она их жутко не любила, изнеженная лепестками, - Убери свою кучу ссора, убери!!!... Чего ты хочешь, говори, я все сделаю, только перестань меня бить!!...».
Я облегченно намекнул тени из деревьев прекратить атаку. А, что самое поражающее и дивное на свете, Хозяйка Снежного Ветра быстро направила снежинки залечить царапины и синяки моей сожительницы, тяжело барахтающейся в куче опавших листьев!
Я изумленно уступил гостье право выбора срока своего правления, пока Королева Цветов не передумала. «Мне не надо большого срока! – скромно ответила Хозяйка Снежного Ветра, поправляя кепку. – Ровно столько, сколько ты!... – я был ошарашен, ведь она обращалась ко мне! - Так будет справедливо, и не обидно никому!...»
«Ладно! – буркнула моя сожительница, как ни в чем ни бывало. – Так и будет!... А теперь иди, жди своей очереди!... Да смотри, не заговаривай особо с Хранителем лесов – он мой!... А то получишь!... Иди!».
С таким повелительно-бесжалостным для меня приговором она, весьма еще снисходительно с ее стороны, отвела Хозяйку Снежного Ветра в близлежащее глубокое озеро; а мне кокетливо напомнила о ближайшей встрече; потом снова понеслась танцевать вместе с цветами и птицами.
Почему-то они, для всех – весело, а для меня грустно пели: как долго мне ждать приход простой, но тихой и красивой гостьи, даже залечившей раны моей сожительнице, на краткий миг подарившей моим листьям друзей, а мне… Что-то необыкновенное, что отсвечивает лунным блеском теперь всегда зовущее меня к озеру и листьям.
Может, потому, что они хранят ее глаза и ее тепло, такое светлое, что даже лед Севера его не испортил и замашки Королевы Цветов, наивно-ревниво думающей, что она одна – красивая и вечная принцесса, достойная постоянного и всяческого обожания!
А надоела она мне; даже когда набирался терпения отвечать ей взаимным вниманием, помнил, что она никогда не способна бескорыстно поделиться своими цветами, чтобы мои, скучающие, листики могли с кем-то поиграть; своими травами. Чтобы я мог поближе их рассмотреть и потрогать!
Она никогда не будет той, что сейчас сидит в темных, вроде бы привычных озерных недрах холода и одиночества. Оно ей не страшно, вовсе не страшно после стольких веков жизни на Севере; она вступит в свое несправедливо-краткое правление с милой улыбкой и открытым, волшебным сердцем…
Но мне тоскливо – как все же долго ждать ее появления, как хотелось именно сейчас почувствовать хоть отголосок ее слов или хоть жемчужный отблеск ее глаз; а впереди еще круг правления душного аромата цветов, моих серых туч!
Никогда я еще не задумывался, что на самом деле один-одинешенек в своем круге, вообщем-то иногда надоедающей, работы! С другой, такой милой и долгожданной, утешающей стороны…
Всего миг моей работы – и снова закружатся в воздухе снежинки Севера; снова их хозяйка будет заботливо укрывать снежным одеялом соню-медведя и жеманные цветы, маленькие капельки живительного золота для людей; навевая им полезного сна!...
Как же я жду того момента, жду ее и радуюсь тому, что, совсем неожиданно, ее снежинка стала и моим листком! Он кружится в хороводе собратьев, в тени моих лесов, а они…
Знают, что он единственный, помнящий ее, всегда теплый для меня, ветер – мой листок…